Александр Викторович Моравов жил в сложное время перемен. Талантливый и искренний, он не считал себя летописцем эпохи, хотя, быть может, именно поэтому в его творчестве все приметы этой самой эпохи отразились предельно ярко. Определение собственного художественного пути для Моравова шло под началом прославленных русских мастеров-классиков: Константина Коровина, Валентина Серова, Абрама Архипова, а в 1920-е он уже с энтузиазмом включился в работу революционной АХРР (Ассоциация художников революционной России).
Будучи убежденным сторонником реализма, художник был одинаково правдив, изображая и жизнь дворянских гнезд провинциальной дореволюционной России, и полные энтузиазма и веры в светлое будущее будни строителей новой жизни.
Пермской галерее несказанно повезло: в 1970 году, благодаря дружескому общению с сыном художника Александром Александровичем Моравовым, мы приобрели в коллекцию истинные шедевры. Полотно «Интерьер», созданное в 1913 – ярчайший из них.
В собрании Тверской картинной галереи хранится еще один «Интерьер» художника Моравова, датированный тем же 1913 годом: уже знакомое пространство, только с другой точки зрения, написанное с другим настроением – не ярким солнечным утром, а в сумерках. И самое главное, в тверском «Интерьере» нет ее — стройной молодой женщины, представленной зрителю с нежностью и любовью.
Сравнивая эти два пространства, понимаешь, что именно благодаря героине, музе, оживает интерьер комнаты, полотно превращается в праздник солнца и весны, гармонии красок и жизни. Эта картина любима зрителями и за невероятную детализацию интерьера усадьбы. Здесь как будто бы воплотились все самые красивые и традиционные внешние формы усадебной жизни: зеркало-трельяж, заставленное дорогими сердцу приятными безделушками, старинная мебель, светлая балюстрада веранды. И молодая женщина с письмом, сидящая на подоконнике открытого в сад окна – персонаж неспешной усадебной жизни. Некрашеные деревянные стены комнаты, освещенные солнцем, отсылают к пушкинским строкам: «Вся комната янтарным блеском озарена». Уют, комфорт, размеренный образ жизни – философия дворянского стиля.
Где было создано это чудесное полотно? Что за женщина вдохнула в него душу? Об этом и о многом другом наш разговор.
Начало ХХ века. Уже состоявшийся художник Александр Моравов вполне определился с выбором: он член Товарищества передвижников, его картины на темы крестьянской жизни охотно приобретают музеи. Произведения молодого мастера экспонируются на российских и зарубежных вернисажах, успешно складывается и его преподавательская работа в Москве. Но, как и любой художник, Моравов мечтает найти свой «край вдохновения», людей разделяющих его ценности. В русской художественной жизни в этот период появлялось и исчезало множество союзов по духу, хотя далеко не каждому из них суждено было стать плодотворным и длительным.
История тверского «художественного братства» началась в первые годы ХХ века. Пятеро молодых художников: Бялыницкий-Бируля, Моравов, Жуковский, Степанов, Богданов-Бельский подружились еще в годы учебы в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Именно Бялыницкий-Бируля в 1900 году впервые посетил места, с которыми в дальнейшем будет связана в той или иной мере судьба всех друзей-художников. Вспоминая свое первое впечатление об Удомельском крае, Бялыницкий-Бируля писал сыну художника Моравова в 1950-х: «Я понял, это не во сне, а все я вижу наяву. Все было восхитительно! Здесь хотелось думать, мечтать, а главное работать — писать и писать картины». По приглашению друга в Тверские края в 1902 году приезжает писать этюды вместе со всеми и Александр Викторович Моравов. И с этого времени озерный край становится для него родным. «Все мы были преступно молоды, здоровы, веселы, а главное, как много мы работали! Ну и пошли в творческой работе всех нас пятерых плодотворные годы и целые десятилетия. Вполне понятно и естественно, что каждый из нас пятерых именовался сокращенно: Степанов — Степаша, Богданов-Бельский — Богдаша, Жуковский — Жуковини, Моравов — Моравец, Бялыницкий-Бируля — Бирулец, или ласково Бирулька, и эти присвоенные каждому имена остались за нами до последнего дня нашего».
Из воспоминаний В.К. Бялыницкого-Бируля: «В то время близ озер стояли усадьбы небогатых помещиков с запущенными одичавшими парками, буйными зарослями сирени вокруг ветхих построек, с уютными интерьерами. В одной из таких старых усадеб, расположенной на берегу озера Удомля, – Гарусово, – жил и работал мой отец, [и] художник Александр Викторович Моравов». Места эти имели свою очень давнюю историю. В усадьбе Гарусово родился и вырос граф Аракчеев, большинству из нас известный по эпиграмме Пушкина. Поместьем Аракчеевы владели с 1607 до 1917 года. Первым художником, посетившим Гарусово еще в ХIХ веке, был И.И. Левитан. «В гарусовском доме, где поселились художники, имелось восемь комнат: шесть внизу и две наверху, в мезонине поселился Моравов, Богданов-Бельский в первой комнате при входе в дом, остальные занимал Бялыницкий-Бируля с семьей».
Из воспоминаний Александра Моравова, сына художника: «Гарусовский дом был уютный и теплый. С одной стороны к нему примыкал старый запущенный парк с огромными липами и елями, посаженными еще крепостными Аракчеевых, с другой засаженный молодыми березами двор, переходящий в заросшие ольхою бескрайние холмистые пустоши, поля, низинные, сырые луга. Кроме господского дома в усадьбе было немало различного рода построек. Они видны на картине отца “Девушка у окна” (Пермская государственная художественная галерея)».
В 1913 году Моравов приезжает в поместье с молодой женой. Именно она послужила моделью для картины «Интерьер». Ее образ узнаваем — Моравов довольно часто пишет жену и позже, и всегда делает это очень живо, непосредственно, с большим теплом. Молодая девушка с чуть вьющимися волосами, стриженная по последней предвоенной моде, освещена утренними лучами солнца. Она сама и все предметы в комнате дышат гармонией и покоем. Эту гармонию воплощает на полотне кисть художника. Ее мазки, как переливы драгоценных камней играют на солнце. Написанный в Гарусове в один из лучших периодов жизни художника, этот портрет в интерьере как бы излучает счастье и радость жизни. Светлому одухотворенному облику молодой женщины соответствует лучезарный день начала лета. В определенном смысле это произведение характерно для Моравова — у него почти нет «чистых» портретов на нейтральном фоне, характеристику человека художник всегда дает через его окружение.
Елена Николаевна Моравова не была художником. Но всецело и во всем поддерживала своего мужа и разделяла его интересы. Вскоре после октября 1917 Александр Викторович вместе с женой и сыном поселился в Гарусово на берегу Удомельского озера постоянно. «Отец оформил аренду большей части гарусовского дома и усадебного участка земли для огорода и сенокоса». В Москве появлялся только наездами, много работал в самом Гарусове, а также в имении Островно, на даче «Чайка», в деревнях Мощная Горка и Акулово. Семья художника прожила в Тверской области до начала 1940-х годов. «Там, в Тверской губернии, прошли лучшие годы моего отца, там познал он и творческие удачи, там полюбил и охоту и северную природу, там узнал много хороших людей», — писал А. А. Моравов.
Вместе с Моравовыми в Гарусово в послереволюционные годы жил художник Рождественский. В своих «Записках художника» он подробно рассказывает о своем житье на Удомле и об участии в работе художественной школы на даче «Чайка», которая была организована Бялыницким-Бируля и Моравовым. В этой школе сочли бы за честь учиться студенты любого художественного ВУЗа, ведь в числе ее наставников были такие прославленные мастера, как Архипов и Коровин. Большое внимание в школе уделялось обучению различным ремеслам. Елена Николаевна Моравова вела в школе курсы художественной вышивки. «Иногда все собирались у нас в Гарусово. Отец купил в бывшем имении Островно старинный рояль, некогда принадлежавший помещикам Ушаковым. Моя мать в те годы много играла. Любимым композитором Витольда Каэтановича (Бялыницкий-Бируля) был Фредерик Шопен. Было что-то общее между ними. Мать тоже любила этого композитора и часто играла его вещи», – из воспоминаний А.А. Моравова.
На протяжении всей жизни Александр Викторович Моравов выделялся среди друзей особой добротой, обладал мягким характером, пользовался искренней любовью как своих товарищей, так и крестьян окрестных деревень, которых он часто писал в интерьерах своего гарусовского дома.
Шли годы, менялась жизнь, менялись герои, но сам художник всегда оставался искренним. Мастер принял новую жизнь, продолжил развивать жанры, которые сложились в его творчестве еще в предреволюционную эпоху, откликался на вызовы нового времени. В его творчестве появляются реалистичные работы с приставкой "соц", но внутренне художник оставался все тем же. Бялыницкий-Бируля писал: «...я хочу и не могу не сказать, что меня больше всего удивляет и поражает в творчестве А. В. Моравова, а именно его широчайший диапазон художника, его исключительная многогранность. Вспоминаю его молодые годы, в Тверской губернии. Эти убогие деревеньки и его всегдашнее стремление к общению с этими людьми, его глубокая любовь к ним...». «Ну, задумайтесь, разве это прекрасное можно забыть, что в натуре, во всем существе у так называемого Моравца было?! Конечно, многое для характеристики этого кристаллической души человека, художника, товарища в истинном значении этого слова, должно быть сказано».
Сын художника Александр Александрович Моравов, с детства впитавший принципы семьи и атмосферу гарусовского дома, много сделал для пропаганды и изучения творчества своего отца. Именно благодаря ему мы имеем в коллекции прекрасные и разноплановые работы мастера. И уже пятьдесят лет в экспозиции отдела русского искусства вас встречает «Интерьер», от которого нельзя оторваться.
